Хто знае Оржицю? а нуте обзывайтесь!
Уси мовчять. гай, гай! яки шолопаи!
Вона въ Сулу тече у нашій сторони.
(Вы, братця, все таки домивкы не цурайтесь.)
На ричци тій жылы батьки мои,
И панства чортивъ тыскъ, Васыль, Иванъ, Мыкола,
Народъ письменный страхъ,
Бувавъ у всякихъ школахъ,
Одынъ балакае на сотни языкахъ.
Арабську цыФыру, мовлявъ законъ Турецкій,
Все тямлють, джеркотять, якъ гусы, по-нимецьки.
Подумаешь, чого-то чоловикъ не зна!
Да не объ тимъ бачь ричь. Усю торишню зиму
Рыбалка ятеромъ ловывъ въ тій ричци рыбу;
Рыбалка байдуже, ажъ ось прыйшла весна,
Пригрило сонечко, и зъ поля снигъ погнало;
У ричку снигъ побигъ и Оржиця заграла,
И ятеръ граючы водою занесла.
«Ужежъ вона мени оттутъ сыдыть въ печинкахъ,
Ся ричка катержна,» Рыбалка ставъ казать —
«Куць-выгравъ, куць-програвъ, ось слухай-лышень, жинко:
Пиду я до Сулы скажену позывать!»
И розни де-яки казавъ сердега речи,
Изъ злости, якъ москаль, усячыну гукавъ;
А дали почепывъ со би саквы на плечи,
У люльку пхнувъ огню, ципокъ у рукы взявъ,
И ричку позывать — до ричкы почвалавъ.
Чы довго винъ ышовъ, чы ни, того не знаю;
Про те николы самъ Рыбалка не казавъ,
А тильки винъ дойшовъ, якъ слидуе, до краю;
Сула шумыть, гуляе по степамъ.
Рыбалка дывытся и очи протырае,
Не вирыть самъ своимъ очамъ:
Бо по Сули, чортыбъ ихъ мучывъ матерь,
Плывутъ хливци, стожки, дижки усякый крамъ,
И бидного іого ныряе ятеръ.
Здыхнувъ Рыбалонька, да и назадъ попливсь.
А що, земляче, пожывывсь?
Ось слухайте, паны, бувайте вы здорови,
Эге! Орхименько дурный:
Пошовъ прохать у повитовый,
Що обыдравъ іого нашъ пысарь волостный.
|
