тилями въ рукахъ, подойти подъ тѣ ворота для зазженія, чрезъ что бы легкій былъ уже способъ ко одержанію вскорѣ и другихъ мѣстъ; однакъ, когда осажденные увѣдомились о семъ ихъ предприятіи, приуготовились лучшимъ способомъ для недопущенія ихъ къ тому и поступили при томъ такъ храбро, что стоило то имъ великаго о кровопролитія; и когда все ихъ дѣло было уже въ худомъ состояніи, то стрѣла, испущенная въ городъ, принесла благополучно письмо, которое къ оной привязано было. Оное писано было отъ нѣкоторого безъименнаго шляхтича, кой находился въ службѣ Козачей, гдѣ тотъ шляхтичь первѣе извинялъ себя за то, что служилъ Козакамъ, къ которымъ принужденъ онъ предаться за обиды, причиненныя ему отъ нѣкоего знатнаго господина, и по нещастью, приключившемуся Полякамъ въ прошломъ годѣ, а посла объявилъ о себѣ, что онъ еще любве и ревности къ своему отечеству не потерялъ, какъ онъ уже и преже сего, посылая такимъ же образомъ трожди письма свои, довольно себя въ томъ оказалъ; при тотъ далъ имъ знать, что Король идетъ къ нимъ на помощь и находится уже въ Зборовѣ, Козаки же, увѣдавши о походѣ его, стараются усугубить силъ своихъ противу ихъ; того для должны и они, совѣтовалъ онъ, какъ можно стараться не терять храбрости своей и пріуготовливаться мужественно къ сопротивленію съ Козаками.
Большая часть осажденныхъ не могла вѣрить тому письму, думая, что то есть новое намышленіе хитрости отъ Польскихъ старшинъ, однакъ оное посля оказалось вѣрно и справедливо. Король много им ѣлъ препятствій такихъ, кои бы могли поудержать маршъ его, пока прибылъ въ Зборовъ для освобожденія содержащагося въ осадѣ войска своего; однакъ армія та, которую Король съ собою привелъ, не токмо не была довольна къ прогнанію онаго страшнаго непріятельскаго множества, съ которымъ она брань имѣть должна, но и къ выдержанію малѣйшаго нападенія; ибо состояла она съ пятнадцати тысячей солдатъ, да пяти тысячей человѣкъ тѣхъ, которые содержатся у господъ на собственномъ ихъ коштѣ, а остатки шляхетства не скоро собрались, хотя ордеры Королевскіе для конвокацій ихъ давно разсыланы были.
Хмельницкій и Ханъ, извѣстясь о прибытіи Короля Польскаго, раздѣлили войска свои на части и, оставя сорокъ тысячей Татаръ съ двумя стами тысячей Козаковъ и мужиковъ подъ Збарашемъ, маршировали прямо въ Зборовъ съ войскомъ, состоящимъ около шестидесяти тысячей Татаръ и восьмидесяти тысячей Козаковъ, и продолжали тотъ маршъ свой въ такой закрытости, что ни какимъ образомъ никому изъ непріятелей не можно увѣдать было, хотя Король и многія посылалъ партіи для освѣдомленія, потому что тѣ, которые посыланы, мало могли примѣтить, для того по большой части, что деревенскіе мужики, будучи всѣ склонные къ Козакамъ, яко одной Вѣры питомцамъ, несправедливо о Козацкомъ маршѣ объявливали. А какъ скоро Козаки и Татаре прибыли къ Королевскому лагеру тайнымъ образомъ, къ чему лѣсъ и густой туманъ много имъ пособилъ, то. Хмельницкій сыскалъ случай войти внутрь
