И чарка катержна гуляе по столи;
Чы то въ село лыхый примчыть якого
Панычыка, мовляють, судового,
Та сарана жыве на твоему добри.
Або и возный самъ, червоный нибы квитка,
Денькивъ по пьятеро кружляе у тебе,
А коней, каличи повнисинька повитка
Твое синце скубе.
Тимъ часомъ хлибъ давно у поли половіе,
Іо̂го и птыця бье и витеръ марно сіе,
А дядько мій гуля;
Зъ письменнымы по чарци да по парци,
Останній шагъ вытрушуе шынкарци.
Ривнятся зъ нымы намъ самъ Богъ не позволя;
То сказано: паны, щобъ день удень гулялы,
А мы, неграмотни, щобъ хлиба зароблялы.
Охриме! не зробысь смиховыщемъ села,
Покинь, кажу, панивъ, водытся зъ нымы годи!
Ось слухай; у мене недавно на городи
Червона рожа зацвила,
И треба жъ на биду, крый неи хмель пустывся;
Изпершу гарно страхъ зъ сусидкою винъ жывъ.
Дывлюсь ажъ прыятель за гильку зачепывся,
А трохи зъ-годомъ глядь — всю рожу обповывъ.
И бидная вона змарнила,
Поблидла, дали пожовтила;
А проклятущій хмель, якъ рута зеленивъ.
