то ни было, и въ нынѣшнемъ видѣ Повѣсть эта, не смотря на всю сжатость своего разсказа, заключаетъ въ себѣ довольно пространныхъ сказаній, принадлежащихъ только ея одной и ни откуда болѣе неизвѣстныхъ нимъ. Думаю, что она составлена въ Гетьманствѣ Хмельницкаго; на это указываютъ, съ одной стороны, заключеніе ея смертію знаменитаго Зиновія, и подробности о немъ, составившія содержаніе всей 2-й Части, а съ другой — самой слогъ Повѣсти, напоминающій языкъ и пріемы тѣхъ ученыхъ изъ духовнаго званія, современниковъ Богдана, которые проникнуты, были больше духомъ Церковнаго, нежели Польскаго, языка, и потому старались имъ писать, хотя тамъ и сямъ пробивалась невольно и ихъ родная рѣчь. Польскихъ же словъ не насчитаемъ и десяти; даже союзъ «же,» столько обыкновенный въ то время въ сочиненіяхъ Малоросіянъ, очень рѣдко является. Впрочемъ, можетъ быть я и ошибаюсь; можетъ быть, дальнѣйшія открытія и изслѣдованія приведутъ совершенно къ противному. Но тогда то и будетъ.
О. Бодянскій.
Москва.
27 генваря,
1848 г.
