своемъ жадного напитку на потребу свою держати, не тилко меду, горѣлки, пива, але и браги. Которіе зась на рибу хожували козаки за Пороги, то на Кодаку на коммисара рибу десятую отбѣрали, а полковникомъ особливо треба дати и сотникамъ, и асауловѣ, и писаревѣ, — аж до великого убозства козацтво прийшло. А болше шести тисячей неповинно козаковъ бити; хочай и синъ козацкій, тую жъ панщину мусѣлъ робити и плату давати. Тое над козаками было. Над посполствомъ зась, любо во всемъ жили обфито в збожахъ, в бидлахъ, в пасѣкахъ, але однакъ, чего не звикла была Украина терпѣти, вимисли великіе были от старостовъ и отъ намѣсниковъ, и жидовъ; бо сами державци на Украинѣ не мешкали, тилко урядъ держали, и такъ о кривдахъ людей посполитихъ мало знали, албо любо и знали, толко заслѣплени будучи подарками от старостъ и жидовъ арандарей, же того не могли узнати, же ихъ саломъ по ихъ же шкурѣ и мажутъ: з ихъ подданнихъ выдравши, онимъ даруютъ, що и самому пану волно бы узяти у своего подданного, и не такъ бы жаловалъ подданній его. А то леда[1] шевлюга,[2] леда жидъ богатится, по килко цуговъ коней справляетъ, вимишляючи чинши великіе, поволовщини[3], дуди[4], осипъ[5], мѣрочки сухіе[6], з жорновъ[7] плату и инное, отнимання фолварковъ, — що натрафили на чоловѣка одного, у которого отняли пасѣку, которая всей землѣ Полской начинила бѣди [Богдана Хмельницького].
Зараз по веснѣ заводится на новое лихо, чого за инихъ гетмановъ не бивало, то есть чорной ради. А то заразъ фортеліовъ заживаетъ Бруховецкій и докучаетъ его царскому величеству, о той радѣ просячи, жеби кого зволилъ его царское величество на тую раду послати. И такъ на жадання запорожцовъ и тихъ полковъ, которіе ся привязали до Бруховецкого, висилаетъ его царское величество околничого князя
