Вло́в-лять ду́-шу пра́-вед-ны-чу,
Кровъ до́-бру о-су-дять,
Мы-ни́ Го-спо́-дь при-ста́-ны-ще
За-сту́п-ны-комъ бу-де.
И воз-дастъ имъ за ді-ла́, ихъ
Кро-ва́-ви лу-ка́-ви,
По-гу́-быть ихъ, и ихъ сла́-ва
Ста-не имъ въ не-сла-ву.
Стыхъ шо́стый.
Пса-ло́мъ но́-вый Го-спо-де-ви
И но́-ву-ю сла́-ву
Вос-по-е́мъ чест-ны́мъ со-бо́-ромъ
Се́р-цемъ не-лу-ка́-вымъ,
Во-псал-ты́-ри и тым-па́-ни
Вос-по-е́мъ бла-га́-я,
Я-ко Богъ ка-ра́ не-пра́-выхъ
Пра́-вымъ по-ма-га́-е,
Пре-по-до́б-ні-и во сла́-ви
И на ты́-хихъ ло-жахъ
Ра́-ду-ют-ця, сла-во-сло́в-лятъ
Хва́-лятъ и-мя Бо́-же.
Псаломъ CXXXII.
Чи е що кра́ще, лу́чче въ сві́ти
Якъ у ку́пи житы
Зъ бра́томъ до́брымъ, добро́ пе́вне
Пожыть не дилыти?
Яко миро добро-во́нне
Зъ голови чесно́и
На бо́роду Ааро́ню
Спада́е́ росо́ю,
На гапто́вани оме́ты
Ризи дорого́и;
Або ро́си Ермонскіи
На святіи го́ры
Высо́кіи Сіо́ньскіи
Спада́ють, и творятъ
Добро́ тварямъ земноро́днымъ
И земли́ и лю́дямъ...
Отта́къ брати́въ благи́хъ своихъ
Госпо́дь не забуде.
Воцаритця въ до́му ты́химъ
Въ семьи́ тій велы́кій,
И пошле́ имъ до́бру до́лю
Одъ ві́ка до ві́ка.
Моли́тви.
Іису́съ Христо́съ, сынъ Бо́жій святы́мъ ду́хомъ, воплоще́нный одъ пречи́стоі и пренепоро́чноі ди́вы Ма́ріи, науча́въ людо́й беззако́ннныхъ сло́ву пра́вды и любо́ви, еды́ному свято́му зако́ну. Лю́ды безза́коніи не нялы́ ві́ры его́ и́скреннему свято́му сло́ву, и роспялы́ его́ на Хрести ме́же разбо́йниками, яко усо́бныка и Богоху́ла. Апо́столы, святіи ученикы его рознеслы́ по всій земли́ сло́во пра́вды и любо́ви, и его́ святу́ю Молы́тву.
Отче нашъ, и́же еси́ на небесѣ́хъ! да святи́тся и́мя Твое, да пріи́детъ ца́рствіе Твое́, да бу́дет во́ля Твоя́, я́ко на небе́си и на земли́. Хлѣбъ нашъ насу́щний даждь намъ дне́сь и оста́ви намъ долги́ на́ша, яко же и мы оставля́емъ должни́комъ на́шимъ и не введи́ насъ во искуше́ніе, но изба́ви насъ ота лука́ваго.
Яко Тво́е есть ца́рство, и си́ла, и сла́ва во вѣ́ки. Ами́нь.
Шы́рилось и шы́рилось святее сло́во Христо́ве, на опога́неній земли́. Огне́мъ и кро́вію людско́ю очи́стылося, яко зла́то въ горныли те́е святе́е Бо́жее сло́во, але́ свои́мъ святы́мъ ты́химъ, я́снымъ сви́томъ, тойдижъ ослипы́ло о́чи люде́й поганыхъ; найшлы́сь лже́-учи́тели и лже́-проро́ки. Той ди, въ 315 ро́ку, по воплоще́ніи сы́на Бо́жія, въ го́роди Никеи зибралысь присви́тери и епи́скопы, ревнители свято́и Христо́вои за́повиди, и одностайне, одноду́шне, написа́лы Хрестіанамъ симво́лъ ви́ры.
Вѣ́рую во еди́наго Бо́га, Отца́, вседержи́теля Творца́ не́бу и земли́, ви́димымъ же всѣмъ и неви́димымъ; и во еди́наго Го́спода Іису́са Христа́, сы́на Бо́жія единоро́днаго, Иже отъ Отца рожде́ннаго пре́жде всѣхъ вѣкъ, свѣ́та отъ свѣ́та, Бо́га и́стинна отъ Бо́га и́стинна рожде́нна, несотворе́нна. единосу́щна Отцу́, Имже вся бы́ша, насъ ра́ди человѣ́къ, и на́шего ра́ди спасе́нія, сше́дшаго съ небе́съ, и воплоти́вшагося оть Ду́ха Свя́та и Марі́и Дѣ́вы, и вочеловѣ́чашася; распя́таго же за ны при Понтійстѣмъ Пила́тѣ и страда́вша, и погребе́нна; и воскре́сшаго въ тре́тій день по писа́ніемъ; и возше́дшаго на небеса́, и седя́щаго одесну́ю Отца́; и па́ки гряду́щаго со сла́вою, суди́ти живы́хъ и ме́ртвыхъ, Его́ же Ца́рствію не будетъ конца́; и въ Ду́ха Свята́го, Го́спода животворя́щаго, Иже отъ Отца исходя́щаго, Иже со Отце́мъ и Сы́номъ споклоня́ема и сла́вима, глаго́лавшаго Проро́ки; во и еди́ную, святу́ю; собо́рную и Апо́стольскую Це́рковь; исповѣдую еди́нокреще́ніе во оставле́ніе грѣхо́въ. Ча́ю воскресе́нія ме́ртвыхъ, и жи́зни бу́дущаго вѣ́ка. Аминь.
Безза́коніе и непра́вда вкра́лысь зно́ву въ ду́шу людску́ю, и Правдоучи́тели схова́лыся въ де́бри и верте́пи; побудовали соби скиты, ке́ліи, и святіи монастери́; и въ свое́му свято́му приста́ныщи молилы́ся Богу; и и́ноди подава́лы святе́е пра́вды слово беззако́ннымъ те́мнымъ лю́дямъ. Той ди, коло 372 року, въ тыхій сво́ій ке́ліи, озва́вся за сло́во Христо́ве Эде́сскій діяконъ Ефремъ Си́ринъ, и поучая люде́й и въ Це́ркви и на улы́ци, яко за́повидь Христо́ву́ передавъ намъ свою святу́ю молытву.
Го́споди и влады́ко живо́та моего́! Духъ пра́зддности, уны́нія. любонача́лія и празнословія не даждь ми.
Духъ же цѣлому́дрія смиренному́дрія и терпѣнія, любве́ да́руй ми рабу́ Твоему́.
Ей Го́споди Ца́рю да́руй ми зріти моя́ прегрѣше́нія и не осужда́ти брата́ моего́, я́ко благослове́нъ еси́ во вѣ́ки вѣко́въ. Ами́нь.
Руко́писна азбука, велыка.
А Б В Г Д Е Ж З И І Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Ъ Ы Ь Ѣ Э Ю Я Ѳ Ѵ
Руко́писна азбука, мала.
а б в г д е ж з и і й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ ъ ы ь ѣ э ю я ѳ ѵ
Де есть добри люды, Тамъ и правда буде, А де крывда буде, Тамъ добра не буде.
Аще кто речетъ яко люблю Бога, а брата своего ненавидитъ — ложь есть!
На сы́нёму мо́ри, на билому каме́ни
Ясне́нькій со́колъ жалібно квилы́ть, проквыляе,
Сму́тно себе ма́е, на сы́нѣе мо́ре спы́льна погляда́е,
Що на сы́нёму мо́ри не добре щось-починае:
Що на не́би вси зо́ри потмарило,
Половы́на ми́сяця въ хма́ры вступило;
А изъ ни́зу бу́йний ви́теръ повива́е,
А по сы́нёму мо́рю супроты́вну хвы́лю поднима́е,
Су́дна козацьки́ на тры части́ розбыва́е: Одну часть взяло́, Въ землю Ага́рьску занесло́; Дру́гу часть ги́рло Дуна́йськее поже́рло; А тре́тя — дежъ ся-ма́е? Въ сы́нёму мо́ри потопа́е! —
При той части́ бувъ Грыцько Зборовській,
Отаманъ коза́цькій запоро́зькій.
Той по судну похожа́е, слова́ми промовля́е:
„Хто-сь ме́жъ на́мы, пано́ве, великій грихъ на соби́ ма́е,
Що-сь ду́же зла́я хуртови́на на насъ наляга́е;
Сповида́йтесь, браты́, милосе́рдному Бо́гови,
Сы́нёму море́ви, и мени ота́ма́нови кошово́му!
Въ сы́нѣе мо́ре впада́йте,
Війська коза́цького не губи́те!“ То козакы́ те́е зачува́лы, Та й вси замовчалы:
Во въ грихахъ себе́ не знавалы.
Тільки обизва́вся пи́сарь військо́вый,
Коза́къ лейстровы́й,
Пы́рятинскій попо́вичь Олексій:
„До́бре вы, бра́тця, у́чыните,
Мене́ са́мого возьми́те,
Мени́ чо́рною кита́йкою о́чи завяжи́те,
До шы́и би́лый ка́мень, причепи́те,
Та й у сы́нѣе мо́ре зопхни́те!
Неха́й бу́ду одынъ погибаты,
Козацького вийська не збавляти!“ То козаки́ те́е зачува́ли,
До Олексія попо́вича слова́ми промовля́ли:
„Ты-жъ святе́е письмо́ въ ру́ки берешъ, чита́ешъ,
Насъ просты́хъ люде́й на все до́бре науча́ешъ:
Якъ же найбільше одъ насъ на собі гріхівъ маешъ?“
„Хоча́ святе́е письмо́ я чита́ю,
Васъ просты́хъ люде́й на все до́бре науча́ю:
А я все самъ недо́бре почина́ю.
Якъ я изъ го́рода зъ Пыря́тина, пано́ве, выи́зжавъ.
Опроще́нья зъ пан-отце́мъ и зъ пани́-ма́ткою не бравъ;
И на свого ста́ршого бра́та великій гнивъ поклада́въ.
И блы́зькихъ суси́дивъ хли́ба й со́ли безневы́нно збавля́въ;
Диты маліи́, вдо́вы старіи́ стре́менемъ у гру́ды штовха́въ;
Безпе́чно по улы́цяхъ коне́мъ гуля́въ;
Противъ церквы, до́му Бо́жого, произжа́въ —
Ша́пки зъ се́бе не зни́ма́въ.
3а те, пано́ве, велы́кій грихъ ма́ю. Тепе́ръ погиба́ю!
Не есть се, панове, по сы́нему мо́рю хвы́ля вставае;
А есть се — мене отце́вська й матеры́нська молы́тва кара́е! Колы́бъ мене́ ся́я Хуртовы́на зла́я Въ мо́ри не втопила,
Одъ смерти́ молы́тва бороны́ла;
То знавъ бы я отця й матіръ шанова́ты, поважа́ты!
То знавъ бы я ста́ршого бра́та за ридного ба́тька почита́ты;
И сестру́ ридне́ньку за не́ньку у се́бе ма́ты!“
То якъ ставъ попо́вичъ Олексій грихи свои сповида́ты;
То стала злая хуртовы́на по сы́нёму мо́рю стиха́ты;
Судна́ коза́цькіи́ до-горы́, якъ рука́мы, пидыймала; До Те́ндера о́строва прыбива́ла.
То вси тои́ди козакы́ ды́вомъ дывова́ли:
Що по якому сынёму мо́рю, по бы́стрій хви́лі потопали;
А ни́ одно́го козака зъ-ме́жи вя́йська не втеря́лы!
Отъ-же тои́ди Олексій Поповичь изъ судна выхожа́е,
Бере святее письмо́ въ ру́ки, читае,
И всихъ до́брыхъ люде́й на все до́бре науча́е, До козаки́въ промовля́е:
„От-тымъ бы-то, пано́ве, тре́ба люде́й поважа́ты,
Пан-отця́ и пани́-матку до́бре шанова́ты!
Бо кото́рый чоловикъ тее уробляе,
Повикъ той сча́стя соби́ ма́е,
Смерте́льный мечъ того мина́е,
Отце́ва й ма́тчина молы́тва зо-дна моря выймае;
Одъ грихи́въ смерте́льныхъ ду́шу откупляе;
На по́ли й на мо́ри на по́мочъ помага́е!”
Що на сы́нёму мо́рі, На ка́мени биле́нькому, Тамъ стоя́ла темны́ця каменна́я. Що у тій-то темны́ци пробува́ло симъ-сотъ козакивъ, Би́дныхъ нево́льныкивъ. То воны́ три́дцять литъ у нево́ли пробува́ють, Бо́жого сви́ту, со́нця пра́ведного у ви́чи соби́ не выда́ють. То до ихъ дивка бра́нка, Мару́ся, попивна Богусла́вка, Прихожда́е, Слова́ми промовля́е: „Гей козакы, Вы, бидніи нево́льныки! Угада́йте, що́ въ на́шій земли Христія́нській за де́нь тепе́ра?”
Що тоди́ би́дни нево́льныки зачува́лы, Ди́вку бра́нку, Мару́сю, попивну Богусла́вку, По рича́хъ пизнава́лы, Слова́мы промовля́лы: „Гей ты ди́вко бра́нко, Мару́сю, попи́вно Богусла́вко! Чо́му мы мо́жемъ зна́ти,
Що́ въ на́шій земли Христия́нській за де́нь тепе́ра? Що три́дцять литъ у нево́ли пробува́емъ,
Бо́жого сви́ту, со́нця пра́ведного у ви́чи соби́ не вида́емъ. То мы не мо́жемо знаты,
Що́ въ на́шій земли Христия́нській за де́нь тепе́ра." Тоди́ ди́вка бра́нка, Мару́ся, попи́вна Богусла́вка, Те́е зачува́е, До козаки́въ слова́мы промовля́е: „Ой коза́кы, Ви, бидніи нево́льныки!
Що сёго́дня у на́шій земли Христія́нській Велико́дная субо́та,
А за́втра святый пра́зныкъ, роковый день Велыкъ-день.“
То тоди́ то козакы те́е зачува́лы, Би́лымъ лыце́мъ до сыро́и земли припада́лы, Ди́вку бра́нку, Мару́сю, попи́вну Богусла́вку, Клялы́-проклына́лы: „Та бода́й ты, ди́вко бра́нко, Мару́сю, попи́впо Богусла́вко, Ща́стя й до́ли соби не ма́ла, Якъ ты намъ святый пра́зникъ, роковый день Велыкъ-день сказа́ла!“ То тоди́ ди́вка бра́нка, Мару́ся, попи́вна Богусла́вка. Те́е зачува́ла, Слова́ми промовля́ла: „Ой козаки, Ви, бидни нево́льныки! Та не ла́йте мене, не проклына́йте; Бо якъ бу́де нашъ нанъ Туре́цькый до мече́ти выизжа́ты, То бу́де мени́, ди́вци бра́нци, Мару́си, попи́вни Богусла́вци, На ру́ки ключи́ отддава́ты; То бу́ду я до темны́ци прихожда́ты, Темны́цю видмика́ты,
Васъ всихъ, биднихъ нево́льныкивъ, на во́лю випуска́ты.“ То на святій пра́зныкъ, роковый день Велыкъ-день, Ставъ панъ Туре́цкій до мече́ти виізжаты Ставъ ди́вци бра́нци, Мару́си, попи́вни Богусла́вци, На ру́ки ключи́ отддава́ты. Тойди́ ди́вка бра́нка, Мару́ся, попи́вна Богусла́вка, До́бре дба́е — До темны́ци прыхожда́е, Темны́цю оддмыка́е, Всихъ козаки́въ, Би́дныхъ нево́льныкивъ, На во́лю выпуска́е, И слова́ми промовля́е: „Ой козакы, Ви, бидніи нево́льныки! Кажу́ я вамъ, до́бре дба́йте, Въ городы́ Христия́нські утика́йте;
Ти́льки прошу́ я васъ, одного́ го́рода Богусла́ва не мына́йте, Мое́му ба́ткови й ма́тери зна́ты дава́йте: Та неха́й міи ба́тько до́бре дба́е,
Гру́нтівъ, велы́кихъ мае́тківъ неха́й не збува́е, Велы́кихъ ска́рбивъ не збира́е, Та неха́й мене́, дивкы бра́нки, Мару́сі, попи́вны Богусла́вки Зъ нево́ли не выкупа́е; Бо вже я поту́рчилась, побусурме́нылась, Для ро́скоши Туре́цькои, Для ла́комства неща́сного!“ Ой вы́зволи, Бо́же, насъ всихъ, би́дныхъ нево́льныкивъ, Зъ тяжко́и нево́ли, Зъ ви́ры бусурме́нськои, На я́сни зо́ри, На ты́хи во́ды, У кра́й весе́лий, У міръ хреще́ний! Вы́слухай, Бо́же въ про́зьбахъ щирыхъ, У неща́сныхъ молытва́хъ Насъ, би́дныхъ нево́льныкивъ!
