У него на антресоляхъ въ низенькой комнаткҍ я былъ только одинъ разъ, видҍлъ овчинний тулупъ на кровати, безпорядокъ на столҍ и штофъ выпитой водки: Шевченко въ Петербургҍ жилъ на походную ногу и не мечталъ ни о какомъ комфортҍ. Говорили мнҍ, что въ это время онъ уже былъ въ связи съ какою-то бҍдной молоденькой мҍщаночкой, былъ къ ней привязанъ всей душой и ворковалъ какъ голубъ, когда она приходила къ нему на свиданье — въ худыхъ башмакахъ, въ одномъ платкҍ и дрожа отъ холоду въ морозныя ночи. Только такихъ и могъ любить Шевченко: я би и вообразить себҍ не могъ его влюбленнымъ въ какую-нибудь свҍтскую барышню. Казалось, старая закоренҍлая вражда ко всему господскоиу до такой еще степени жила въ немъ, что самое знакомство съ барынями и барышняии онъ считалъ какъ-бы нҍкоторымъ съ его сторони снисхожденіемъ. Онъ былъ демократъ не по теоріи, не по своимъ взглядам на жизнь, по такъ сказать демократъ по натурҍ. Въ своемъ демократизмҍ онъ точно также не мог бы дать себҍ отчета какъ и въ томъ невольномъ проникновеніи въ духъ народныхъ украинскихъ думъ и пҍсенъ, которое составляло характеристическую черту его музы. Короче сказать, — это былъ человҍкъ вполнҍ непосредственный.
Сидя въ гостяхъ у Шевченка, я узналъ изъ рҍчей его, что онъ не любитъ нашего поэта Пушкина и не потому, чтобъ онъ считалъ его дурнымъ поэтомъ, а просто по тому, что Пушкинъ — авторъ поэмъ »Полтава«: Шевченко смотрҍлъ на Кочубея, не болҍе какъ на доносчика, Пушкинъ видҍлъ въ немъ вҍрнаго сподвижника Петра Великаго, оклеветаннаго и казненнаго Мазепой. Напрасно увҍрялъ я Шевченка, что съ своей точки зрҍнія Пушкинъ
