импровизацій часто бывалъ — но той же самой причинѣ запаздывавшій у меня — тоже покойный уже теперь талантливый писатель — Помяловскій...
...Не чуялъ еще тогда старый Тарасъ, что и самъ онъ вскорѣ сдѣлается кандидатомъ для такихъ же нервныхъ и пристрастныхъ оцѣнокъ его собственной дѣятельности, какими сгоряча громилъ онъ направо и палѣво и Пушкиныхъ, и Державиныхъ, и пр....
Читать, онъ кажется никогда не читалъ при мнѣ; книгъ, какъ и вообще ничего не собиралъ. Валялись у него и по-полу, и по-столу растерзанныя книжки »Современника« да Мицкевича — на польскомъ языкѣ.
Музыку любилъ онъ страстно, особенно пѣнье. Съ восторгомъ слушалъ Изаб. Льв. Гринбергъ и Г. Зубинскую. Глубоко почиталъ Даргомыжскаго; познакомился съ нимъ случайно у меня и потомъ часто встрѣчался въ семействѣ Гринбергъ. Глинку боготворилъ. Любилъ и самъ пѣть, гдѣ »траплялась« гитара. Пѣлъ неважно, хотя и съ больщимъ чувствомъ: голосу не хватало, да и акомпаниманъ все какъ-то не налаживался.
Въ карманѣ своихъ панталонъ онъ всегда имѣлъ какое-то зерно: ячмень, а можетъ быть и овёсъ; этимъ онъ нредпочнталъ закусывать послѣ »чарки« и на вопросъ »зачѣмъ это онъ дѣлаетъ?« отвѣчалъ обыкновенно: »щоб продирало.«
Къ женскому полу относился совсѣмъ оригинально; но здѣсь можетъ быть неумѣстно вспоминать объ этомъ. Скажу только, что въ моментъ разстройства его отношеній къ одной простой украинской дивчинѣ, на которой онъ собрался было жениться, онъ особенно былъ лютъ
