честву и желаетъ токмо себя и Козаковъ своихъ имѣть въ свободѣ и волностехъ, которыя имь отъ Королей, предковъ его, наданы. Послѣ сего въ нѣсколько времени освѣдомился о Королевской смерти чрезь письмо, присланное отъ Адама Киселя, Воеводы Брацлавскаго, чрезь нѣкотораго Гречесаго монаха. Тоть Воевода, будучи тако жъ Греческаго Исповѣданія, употребилъ ласкательные и учтивые термины къ побужденію Козацкаго вождя къ прежней должности его, представляя ему древнюю вѣрность Козаковъ Запорожскихъ, въ которой они хотя и сожалѣли по вольности своей, были однако всегда постоянны и живучи въ вѣрности Республикѣ, всѣ, а особливо военные люди, имѣли всегда свободной приходъ къ произвожденію интереса своего и къ представленію жалобъ за причиняемыя имъ обиды, а притомъ и объявляетъ, что и онъ, будучи одинъ изъ Сенаторовъ Греческаго Исповѣданія, слѣдовательно и есть защитникомъ церквей и правилъ Вѣры, взимаетъ на себя вѣрно наблюденіе всего того, проситъ Хмельницкаго, святостію тоей же самой Вѣры и честію Россійской націи, отпустить Татаръ обратно въ домы ихъ, а Козаковъ привесть въ обыкновеныя ихъ квартиры, а между тѣмъ совѣтуетъ отправить нѣкоторыхъ въ депутацію съ представленіемъ обидъ, причиненыхъ Козакамъ и ему особно; а чтобъ тѣ обиды награждены были по ихъ желанію, обѣщавается онъ самъ въ томъ старательство къ услужности Козакамъ приложить; ибо въ Республикѣ рангъ его столь почтенный, что безъ сообщенія ему никакова резолюція, была бъ она о мирѣ или о войнѣ, не совершается; при томъ обнадеждиваетъ, что онъ имѣть будетъ попеченіе тѣ бранные начатки окончить миромъ лучше, нежели продолженію гражданской войны; да и армія ихъ Козацкая, упражняючаясь нынѣ по взаимномъ своемъ паденіи, полезные и славнѣе можетъ быть употреблена противу Христіянскихъ непріятелей, и сей-то есть истинный Христіанской поступокъ, начатую брань оставить; хотя же симъ запрошеные Татары будуть и огорчены и вздумали бъ поднять оружіе, но то не долго продолжаться будетъ: легко ихъ уласкать можно; остается одно токмо, отправить ихъ обратно и чрезъ то одержать себѣ похвалу.
Монахъ, податель онаго письма, много имѣлъ труда, чтобъ не попасться въ руки Татарамъ, а наконецъ пришелъ въ лагеръ къ Хмельницкому благополучно, въ которомъ иного было уже замѣшательства. Гетьманъ тотчасъ созвалъ войско и полученное оное письмо предъ всѣмъ войскомъ прочли. Хмельницкій первый апробовалъ совѣтъ Воеводы Брацлавскаго, и когда многіе на то же согласились, то онъ, въ пресѣченіе всѣхъ враждебныхъ происхожденій, положилъ на мѣрѣ, пока на письмо свое, писанное къ Королю, получитъ отвѣтъ отъ Двора Польскаго, отпустить Татаръ въ Дикія Поля, съ тѣмъ, чтобы они были всегда и во всѣхъ случаяхъ въ пособіе имъ готовы, а послѣ сего и запросить Воеводу въ лагерь для усовѣтованія.
Таковой Хмельницкаго поступокъ, при такомъ состояніи, въ какомъ тогда были его дѣла, удивилъ весь совѣтъ; однакъ не безъ хитрости отъ его стороны было то,
