рихъ мало увойшло за Днѣпръ, бо той погромъ былъ заразъ по Воскресеніи, — и Арклѣевъ узяли и спалили. Тих же святъ Сомко учинилъ раду в Козелцю, и тамъ гетманомъ его козаки учинивши, присягали ему; тилко ж тое не трвало,[1] бо тая рада стала неслушне для того, же послали до его царского величества, просячи о позволенніе зуполной ради, на которой бы и войско з Запорожя было, жебы одностайне гетмана обрали и одного слухали; бо запорожцѣ собѣ гетмана Бруховецкого звали, а полковникъ нѣжинскій Васюта собѣ гетманства хотѣлъ и не слухалъ Сомка гетмана. На що юже царское величество позволилъ, жебы рада была и гетмана собѣ настановили; аже тая Козельская рада стала не слушне, и гнѣвъ царскій сталъ. А до того епископъ Мефтодій, которій на той радѣ былъ и до присяги приводилъ, также и Васюта, нѣжинскій полковникъ, описали Сомка гетмана, же конечне по орду посилаетъ, хотячи измѣнити; що была неправда, бо того жъ року и лѣта гетманъ Хмелницкій, затягши орди часть и жолнѣровъ, комоника и пѣхоти, и з усѣми полками своими переправивши Днѣпръ, подступилъ под Переясловле и оного доставалъ часъ немалий, але ничого не вскуралъ, бо тамъ было войско царское и козацкое при Сомку, которіе можне боронилися[2]. И того жъ часу околничій князь Ромодановскій, скупивши войско и нѣжинскій полкъ при собѣ маючи, просто ку Переясловлю потягнулъ з войскомъ. Где татари, припавши[3] на свѣтанню под войско, под Пѣратиномъ узяли язика московскихъ людей и сами на око войско видѣли; пришовши до войска, дали знати Хмелницкому о тихъ силахъ, которіе идутъ на не-
