буть самый первый. Лучше васъ нихто конякы не продасть и не проминяе…
— Ну, отъ и добре! перебывъ Буглакъ. — Теперь я бачу, що лучшого пидбрехача мени и шукать не треба!… Ну, а колы-жъ пидемо сватать? На мою думку, такъ хочъ бы и заразъ… Сьогодня у насъ вивторокъ, — саме такый добрый день, що якъ разъ намъ и пидъ руку…
— Це вже вы сами дывитьця, бо я добре вашыхъ звычаивъ не знаю. Добавывъ цыганъ. — Чы сьогодня, то й сьогодня, у мене заразъ ніякыхъ диловъ не мае… Що вы скажете, Голыстратъ Семеновычъ?
— Та и я такъ думаю! Нащо його це дило одкладать, колы мы столкувалысь, якъ слидъ! Берить хлибъ та рушныкъ та й идить зъ Богомъ, а я буду васъ дожыдать дома… Сьогодня и Будлянськый зъ свойимъ симействомъ дома, я уже дознавъ.
Выпылы ище по чарци на дорогу, а писля того Буглакъ зъ цыганомъ пиднялысь изъ за стола, номолылысь на иконы, подякувалы хазяинови, а тоди Буглакъ обгорнувъ паляныцю рушныкомъ, узявъ йійи пидъ руку, та й пишлы съ цыганомъ сватать Будлянського дивку Одарку за Голыстрата Коровьяка.
Скоро прыйшлы сваты до Будлянського, зайшлы въ хату, поздоровкалысь, поклонылысь хазяину, хазяйци и усимъ домашнимъ, та й сталы середъ хаты.
