лениях мы не вписали ни одного слова, не сопроводив его точной ссылкой с указанием автора, сочинения, тома и страницы[1] или же местности, где было записано от народа слово. Подобными же данными мы снабдили и все те слова в словаре старой редакции, для которых оказался соответствующий материал. К сожалению, очень большое количество старых карточек заполнено было без указания дат и даже сочинений, из которых выписано слово, — вот почему в словаре старой редакции осталось некоторое количество слов совсем не датированных; зная о существовании этих слов в языке и вместе с тем не располагая временем для подыскания к ним дат и примеров, мы не сочли себя в праве исключить их из нашей работы, надеясь, что со временем и этот пробел будет пополнен[2].
При некоторых словах и примерах стоит обозначение уезда или губернии. Это значит, что слово или фраза записаны непосредственно от народа в отмеченной местности; но отнюдь не указывает на территориальное распространение слова. Для определения этого последнего обстоятельства мы не располагали ни данными, ни временем для добывания их и потому и не ставили себе этого задачей. Оттого и при словах, взятых из сборников народных произведений не стоит указания местности, к которой относится слово. Впрочем, в списке наших источников мы при некоторых сборниках (где было возможно) сделали отметки местностей, благодаря чему, обратившись с стоящей у слова датой к нашему примечанию при заглавии источника, возможно определить местность, где добыто слово. Некоторые-же сочинения уже в самом своем заглавии носят указания на местность (Милорадович, Шухевич).
Сказанное уже до некоторой степени определяет состав предлагаемого словаря; он заключает в себе:
а) Слова народного языка — как собственные, так и заимствованные, но издавна принятые всем народом или частью его; сюда относятся слова из обращавшихся или обращающихся среди народа поэтических произведений, хотя-бы некоторые из этих слов и вышли в настоящее время из народного употребления. Относительно слов из местных наречий и говоров, вошедших также в словарь, должны заметить следующее. Приняв для словаря фонетику, употребляемую в украинской литературе, начиная с Котляревского, а именно фонетику так-называемого собственно-украинского наречия, мы все слова помещали именно в этой фонетической форме, но в тех случаях, когда слово известно было нам только в одной местной фонетической форме, мы его в таком виде и вносили в словарь; что-же касается примеров из народной речи, то они давались всегда в той форме, в какой были записаны. Благодаря этим правилам, у нас в алфавите нет, напр., слов с покутским ґ вместо д (ґівчина). В некоторых, однако, случаях приходилось делать исключения, а именно там, где вариант с местной фонетической формой являлся распространенным в литературной речи, или-же в тех случаях, когда известная фонетическая вариация, отсутствуя в данной местности вообще, оставила однако свой след в одном — двух каких-либо словах с их производными, причем эти слова только в такой форме в данной местности и употребляются; так, напр., не помещая в словарь всех слов, в которых (как, напр., у гуцулов) т заменяется к (кєгло=тягло, Шух. I. 255), мы внесли в него слова кісний, кісто (рядом с тісний, тісто), употребляющиеся во многих местностях Подольской, Волынской и Харьковской губ., где замены т звуком к в иных случаях не наблюдается. Само собою разумеется, что под вышеизложенные правила не подходят вариации одного и того-же слова, встречающиеся иногда рядом на пространстве с одной и той же фонетикой, — все такие слова включены в словарь. Наконец, при словах, употребление которых представлялось нам, на основании имевшихся материалов, ограниченным, напр., одной пословицей или загадкой, мы делали об этом отметку.
