и гармати погорѣли. Тилко ж еще щось милосердія своего Господь Богъ задержалъ, же не до останку згубилъ: же зостала скарбница в цѣлости, в которой немалая купа бочокъ с порохами; бо, зарятуй Боже, ежели би ся тое было заняло, у мурованномъ склепу, то немало би народу людей вибило и вигубило. Еднакъ же народъ жадной злости своей не признавалъ и грѣховъ, але усе на священниковъ складалъ,[1] а найпервій тая церковъ загорѣлася святого Николая, в которой проклятіе читано пастирское при службѣ божой и свѣчки гашено на проклятіе Шубою,[2] священникомъ чернѣговскимъ, зосланнимъ от архиепископа, и от тоей церкви усе мѣсто вѣгорѣло.
Того жъ року июля 31 попроважено на Москву Петра Рославля, бывшого полковника стародубовского, и Сімеона протопопу нѣжинского, окованнихъ и з инними козаками.
Того жъ року войско турецкое з ордами и Юріемъ Хмелницкимъ подступили под Чигиринъ у спасовку впервое[3] и доставали потужне; которимъ на отсѣчъ зостаючимъ в Чигиринѣ гетманъ Іванъ Самуйловичъ, вишовши з Батурина и скупившися з бояриномъ княземъ Ромодановскимъ у Липовой-Долинѣ, потягнули ку Днѣпру[4],
Августа 13 дня в Стародубѣ народъ обурився[5] на священника Якова, того, которого Рославець полковникъ побилъ
- ↑ Въ сп. г. Юзефовича, вм. „складалъ“ — „младихъ“.
- ↑ Тамъ же этого имени нѣтъ.
- ↑ Въ изд. г. Бодянскаго и въ сп. Козельскаго нѣтъ этого слова.
- ↑ Слѣдующая замѣтка о стародуб. священникѣ помѣщена у г. Бодянскаго въ указателѣ опечатокъ, изъ чего мы вправѣ заключить что она взята имъ изъ сп. г. Юзефовича. Въ сп. же Третьякова, по всей вѣроятности, этой вставки нѣтъ, какъ нѣтъ ея и въ сп. Козельскаго, гдѣ разсказъ объ осадѣ Чигирина идетъ без перерыва.
- ↑ Въ сп. г. Юзефовича, а за нимъ и въ изд. г. Бод.: „обурившися“.
