я перешелъ на квартиру на Васильевскій Островъ и былъ почти сосѣдоиъ Шевченка, жившаго постоянно въ Академіи Художествъ, въ своей маетерской, гдѣ онъ занимался гравернымъ искуствомъ »eau forte.« Своихъ стиховъ онъ почти никогда не читалъ мнѣ и неохотно отвѣчалъ на мои вопросы о томъ, что онъ пишетъ. Также точно разнеслась вѣсть о томъ, что во время поѣздки его въ Малороссію въ послѣднее время, съ нимъ случилась кая-то непріятная исторія, приведшая его до щекотливыхъ объясненій съ властями. Я спрашивалъ его объ этоиъ и не получилъ отъ него никакого удовлетворительнаго отвѣта. Осенью 1860 года между знакоиыми нашими разнесся слухъ, что Шевченко собирается жениться на одной малороссіянкѣ изъ простонародья, находившейся въ услуженіи у барыни, жившей въ Петербургѣ. На вопросъ мой объ этоиъ, Шевченко отвѣчалъ утвердительно, но видимо не хотѣлъ вдаваться въ разсужденіе объ этомъ предметѣ, и я, замѣтивши его нежеланіе, не сталъ болѣе толковать объ этоиъ. Спустя немного времени, встрѣтивши его въ театрѣ, я спросилъ его: »ну, Тарасе, коли ж твоє весілля?« Онъ отвѣчалъ: »тоді, мабуть, коли твоє; не жениться нам з тобою: зостанемося до смерті бурлаками!« Черезъ нѣсколько дней я узналъ, что Тарасъ не поладилъ съ своею невѣстою, нашелъ въ ней мало той поэзіи, какую рисовало еиу воображеніе и натолкнулся на прозаичную дѣйствительность, показавшуюся ему пошлостью. Вскорѣ я услыхалъ, что Шевченко заболѣлъ и что болѣзнь его приписывали употребленію горячихъ напитковъ. Объ этоиъ уже давно говорили и съ сожалѣніеиъ называли его пьяницею; но я никогда не видалъ его пьянымъ, а замѣчалъ только, что когда подадутъ ему чай, то онъ наливалъ такую массу рому,
