и совершенную получилъ свободу, что онъ тако жъ полученіе настоящаго своего достоинства прочитать долженъ милости оного Государя и что Король удивляется сему, что онъ присовокупился къ бунтовщикамъ и рабамъ, за которое неправильное соединеніе не долженъ себѣ мечтать великихъ авантажей: Богъ въ таковыхъ предпріятіяхъ не будеть благоволитъ. Между тѣмъ и сіе разсудилъ заблаго привесть ему на память, что онъ много одолженъ былъ отъ покойнаго Короля, брата его; при томъ обнадеживалъ его дружбою своею, естьли она ему пріятнѣйша будетъ, нежели алліянція съ бунтовщиками. Отвѣта на то письмо тогда не было. И такъ утрешняго дни, на разсвѣтѣ, показалась вся Козацкая и Татарская армія въ ордерѣ баталіи. Козаки шли прямо къ городу Зборову, а Татары нападали на богажъ; четыреста легкой Польской конницы на нѣсколько времени отъ частыхъ набѣговъ поудержали Козаковъ, а послѣ, будуча подкрѣпленіе большимъ числомъ войска, отогнали ихъ отъ города прочь. Слуги, будучіе при богажѣ, принявши оружіе, прогнали отъ себя и Татаръ. Непріятели, раздѣлившись на три корпусы, съ троихъ сторонъ атаковали Королевскій лагеръ и первѣе всего завладѣли церквою, которая была близь лагеря; тамъ, здѣлавши батарею, поставили пушки, стрѣльбою коихъ принуждали защитниковъ того мѣста ретироваться назадъ. Они, завладѣвъ тѣмъ усиловались на ретраншаментъ, на которомъ одинъ Козакъ поставилъ было уже и знамя свое, однакъ нѣкоторые Королевскіе полки, прискакавши туда, дали тамъ сильной отпоръ, что они принуждены были оставить атаку и батареи. Слуги гнались въ слѣдь за ними и храбрость, которую они оказали при той баталіи, дала случай здѣлать объ нихъ опредѣленіе о принятіи ихъ въ конницу и распредѣленіи по полкамъ для пріумноженія числа, и, учинивъ то, дать вдругъ баталію цѣлою арміею, на что многіе не согласились, для того, что, когда всѣ вдругъ изнемогуть, то напослѣдокъ нѣкимъ будеть защитить города, который можетъ чрезъ то прійти въ такую же крайность, какъ и Збарашъ. И когда у нихъ таковая мнѣнію разность воспослѣдовала и Поляки въ томъ всегда колебались, не вѣдая каковое аппробавать мнѣніе, то Небо само къ благополучію ихъ открыло имъ путь. Ханъ, кой прежде всѣхъ ласкалъ себя побѣдою Польской арміи, усматривая въ томъ противное, началъ какъ нарочно, такъ по нѣскольку и отъ страха, удаляться отъ брани, показывать себя склоннѣйшимъ къ примиренію, чего для и на Королевское письмо одѣлалъ отвѣть весьма учтивый: призналъ онъ себя одолжена Королевскому Двору, объявляя притомъ, что ежели бы и Его Величестио, по избраніи своемъ, требовалъ его, то онъ бы безь сомнѣнія оказалъ болѣе ему дружбы своей, нежели Козакамъ; но понеже онъ его такъ пренебрегъ, что чуть и за общаго человѣка почесть его хотѣлъ, хотя и довольно вѣдать долженъ, какъ дружба его можетъ быть Польшѣ полезна, того для принужденъ онъ былъ вступить съ Козаками въ согласіе; однакъ, когда желаетъ Король возобновить древную алліянцію съ Татарами, то онъ отъ своей стороны не отказывается и обѣ-
