князя Ромодановского у Зѣнковѣ, где и запорожци на тотъ часъ у князя были, которій подарокъ[1] оного в смѣхъ князь принялъ, яко тотъ человѣкъ, же и своего много мѣетъ. А запорожцѣ зась подпивши, свой замислъ явне открили, же на усю старшину городовую великіе похвалки онихъ вибити, а найболшей на Сомка и Васюту, полковника нѣжинского; которіе посланцѣ, повернувши, оному ознаймили, же порожняя оному надѣя на князя и на запорожцовъ, же зле мислятъ, не тилко гетманомъ быти, але и о здоровю его и худобѣ совѣтуютъ. И в тотъ часъ почалъ старатися о приязнь з гетманомъ Сомкомъ, которую учинили и, зазвавши полковниковъ и сотниковъ и козаковъ значнихъ до Ичнѣ, присягу виконали в церквѣ ринковой на гетманство Якимовѣ Сомковѣ, и тотъ же Васюта присягалъ и иннихъ примушалъ, але юже не в часъ, бо зопсовавши, не скоро поправити, що удавалъ Сомка змѣнникомъ и незичливимъ царскому величеству, то и самъ в томъ зосталъ тоею присягою. И такъ тое презъ цалую зѣму копотилося[2]; едни при Бруховецкомъ зоставали, якъ то: полкъ полтавскій, зѣнковскій, миргородскій, а при Сомку зоставали полки: лубенскій, прилуцкій, переясловскій, нѣжинскій, чернѣговскій, и на томъ постановилъ, жебы чернчая рада не била[3].
Зараз по веснѣ заводится на новое лихо, чого за инихъ гетмановъ не бивало, то есть чорной ради. А то заразъ фор-
