зацтво, которое зостаетъ на томъ боку Днѣпра, якъ[1] Чигиринъ, Черкаси, то повинни слухати короля его милости; а которое зостаетъ на семъ боку Днѣпра, то повинно слухати его царского величества; а котора би сторона спротивилася, то зобополне оную зносити. О чомъ усемъ Бруховецкій далъ знати на Запорожже, и от того часу встали шатости на Украинѣ.
Того жъ року поселъ великій королевскій, воевода чернѣговскій, Бѣневскій былъ на Москвѣ, которому шляхту и мѣщанъ литовскихъ, зостаючихъ в полону[2] на Москвѣ, отдавано[3] на волю з жонами и дѣтми и усѣми набитками. Также и посланцѣ гетмана Бруховецкого частіе на Москвѣ бывали в кривдахъ от воеводъ, зостаючихъ по городахъ, от которихъ люде поносили, на що жадного респонсу не одержовалъ; а найболше якъ былъ подписокъ с канцелляріи. Мокріевичъ и Карбановичъ,[4] тіе знати дали, же козаки юже нѣ защо, и яко би ляхомъ вскорѣ Украину отдадутъ. Того жъ часу и грамота его царского величества пришла, же бояринъ в килка-десять тисячъ войска на Украину зимою бити мѣлъ: з чего барзо Бруховецкій собою и уся старшина стривожили, того ся боячи, жеби не отдано Украини королевѣ.
Того жъ часу з осени[5] много козаковъ з Запорожжа на зиму пришло.
Того жъ року и лѣта на Москву приехали два патриярхи: александрийский и антіохийский Паисій; а то на жадання и поселство его царского величества, патриярху московского
