той радѣ, подишовши козаковъ, яко простихъ людей, и из позволеніемъ[1] усей тоей ради, принялъ того чауса,[2] посла турецкого, и що хотѣлъ, тое з нимъ трактовалъ. И постановивши все, судю своего Бѣлогруда послалъ на певное о санджаки, о чомъ чернь не знала, о которихъ онъ мало дбалъ, маючи при собѣ пѣхоти[3] килка тисячъ и коммонника компанѣи[4] немало. Которая рада зараз на початку того року была зимою великихъ мясниць, и зараз того жъ часу послалъ знову своихъ пословъ до Турчина при томъ же чаусѣ, юже поддаючися вѣчне и просячи, жеби оному прислано санджаки. Бо Турчинъ не позволявся сквапливе оного приймати, видячи нестатечность козацкую, же жадному монарсѣ слушного подданства не додержують, и тое онимъ посломъ вимовлялъ, же: „я по васъ не посилалемъ, а нѣ тежъ васъ барзо потребую; ежели щиро жадаете помочи от мене, жебимъ васъ боронилъ от вашихъ неприятелей, тое на вашу прозбу могу учинити, але тое собѣ уважайте, жебисте ви додержали своей вѣрности, бо я не король полскій, а нѣ царь московскій, а нѣ король венgерскій, которихъ вы ошукивали и издрадили свою жъ вѣру; на вашу прозбу тое[5] учиню, же васъ приму, але жебисте ся держали, бо ежели не додержите, сами обачите, що з вами чинитись будетъ“. Итакъ позволився дати санджаки, с которими санджаками при Бѣлогрудѣ посилаетъ чауса.
Того жъ року зараз на весну запорожци, затягнувши орду з солтанами, вишли на Дорошенка. О которихъ прихо-
